Навiны па тэгах

Бизнес Беларуси хотел бы работать по принципу «разрешено всё, что не запрещено»

3 октября в Верховном суде Беларуси прошло закрытое для СМИ заседание Совета по развитию предпринимательства, посвященное теме «Презумпция добросовестности как ключевой принцип взаимодействия государства и бизнеса».

Заместитель председателя по развитию предпринимательства при Минском горисполкоме Сергей Варивода в интервью БелаПАН рассказал о важных вопросах, обсуждавшихся на мероприятии.

— Сергей Михайлович, какие темы обсуждались сегодня на совещании Совета?

— Тема одна — взаимодействие бизнеса с правоохранительными структурами в интересах общества и экономики. То есть, как сделать так, чтобы, с одной стороны, не было жуликов, которые действуют с преступным умыслом, не платят налоги, пошлины и сборы, а с другой, как добиться того, чтобы в Беларусь безбоязненно шли зарубежные инвесторы, да и отечественные не выводили капитал из страны. И в целом мы имели бы преуспевающую растущую экономику.

Истинный смысл сегодняшнего мероприятия — в поиске компромиссных решений. И, конечно, спектр вопросов, который обсуждался, был очень широкий. От уголовно- и гражданско-правовых до налоговых и таможенных правоотношений.

Например, задержание должностных лиц субъектов хозяйствования за налоговые правонарушения — насколько это обосновано? Необходимо ли держать человека в СИЗО, если он готов внести залог втрое больше, чем начисленная ему сумма? Или пусть он будет на свободе и приносит пользу обществу?

Состоялся обмен мнениями по очень широкому спектру вопросов. Самое главное — мы услышали друг друга.

— Были ли приняты какие-то решения?

— Конечно, для всех важна позиция судов. Бизнес ждет формализацию сегодняшней дискуссии в виде постановления пленума Верховного суда.

Председатель Верховного суда Беларуси Валентин Сукало пообещал, что будет подготовлено постановление пленума Верховного суда, в котором будут разъяснены практические стороны обсуждаемых вопросов, в том числе принципа необоснованной налоговой выгоды. В документе будет отражено, каким образом на практике суды будут подходить к оценке тех или иных сделок в части того, стоит ли за ними реальный экономический смысл либо это попытка налогоплательщика минимизировать налоги.

Все участники совещания прекрасно понимают, что в конечном итоге и контрольно-надзорные органы, и бизнес будут смотреть на позицию суда. Ведь суд — это последняя инстанция, куда можно обратиться для защиты своих прав. Поэтому крайне важна позиция, которая будет изложена в материалах пленума Верховного суда на эту тему.

Мы ждем не какой-то формальный протокол Совета по развитию предпринимательства, а постановление, которое будет указующим документом как для правоохранительной системы, так и для бизнеса. И суд разъяснит, куда можно заступать, а куда не следует.

— Правоприменительная практика ст. 33 Налогового кодекса, наконец, будет разложена по полочкам?

— Настолько, насколько она сформировалась. По ст. 33 НК практики почти еще нет. Вот по указу № 488 какая-то практика сформировалась в той степени, в которой она может быть применена и по 33-й статье Налогового кодекса. В этом смысле она, конечно, будет обобщена и в будущем постановлении пленума отражена.

— На ваш взгляд, насколько 33-я статья НК сохранила преемственность указа № 488?

— Принцип необоснованной налоговой выгоды, который положен в ее основу — это не одиозный указ № 488. Хочу напомнить, что такой же принцип есть в налоговом законодательстве России уже много лет, также и в правовых системах других стран. А вот таких документов, как указ № 488, мы не встречали не только на пространстве Евразийского союза, но и в международной практике.

— Какие предложения, озвученные на совещании, были наиболее целесообразны, на ваш взгляд?

— Мне очень понравилось мнение министра по налогам и сборам Сергея Наливайко о том, что законные пути оптимизации налогообложения не должны караться фискальными органами.

Рассмотрим простую ситуацию.

Я владелец субъекта хозяйствования, начисляю сегодня дивиденды из прибыли и обратно их реинвестирую в этот же субъект хозяйствования в виде процентного займа. У контролирующего органа возникает вопрос — каков истинный смысл этой сделки? Ведь в результате собственный капитал компании, который не надо было обслуживать под проценты, в итоге перешел в заемный капитал, по которому компания платит проценты. А проценты, естественно, завышают затраты, то есть снижают налогооблагаемую базу по налогу на прибыль.

И возникает вопрос — с одной стороны, что из всего этого я сделал незаконно? Вправе ли я получить дивиденды при наличии прибыли? Наверное, да. Вправе ли я инвестировать эти дивиденды обратно в компанию под проценты либо займа, либо облигационного займа? Наверное, да. Но как к этой ситуации отнесутся контролирующие органы? Каков истинный смысл?

Не скажут ли они — послушай, ведь дивиденды ты забрал не на потребление, не на покупки, и истинный смысл твоей сделки заключается в минимизации налога на прибыль.

Понимаете, какая это тонкая грань? И почему я считаю такими важными слова Сергея Эдуардовича, если я их правильно понял? Из всего, услышанного сегодня, именно это было важно для меня.

Вообще, сегодня первый вице-премьер Александр Турчин произнес правильную вещь — у нас очень много ведомств, толкующих те или иные нормы права. Он отметил, что если мы говорим о 33-й статье, то методология налогового и бухгалтерского учета находится в руках МНС. И предложил определиться, что единственным органом, который будет давать толкование на применимость той или иной нормы, и будет МНС.

В данном случае ни УДФР, ни прокуратура, ни иной орган, а именно МНС будет давать разъяснения, как же на практике применять 33-ю ст. Налогового кодекса.

Также на совещании было очень много предложений поступить по опыту России — публиковать в открытом доступе, какие схемы, на взгляд правоохранителей, неприменимы, то есть подпадут под 33-ю статью, а также приводить примеры, какие сделки нельзя осуществлять.

Вот я приводил пример с дивидендами в займ. Можно же изложить такой пример и указать, что такие схемы рассматриваются, как уклонение от уплаты налогов и являются экономически обоснованной сделкой. И мы будем понимать, что это нельзя делать.

Также заместитель председателя комитета Госконтроля, директор департамента финансовых расследований Игорь Маршалов, касаясь вызвавшей резонанс в прессе и напряжение бизнеса инструкции КГК, отметил, что инструкция предназначена для внутреннего пользования, и не стоит принимать ее сильно к сердцу.

В первую очередь, делается упор на доказательства, каковыми являются документы. Он уточнил, что практика будет формироваться, и, конечно же, те перекосы, которые возникли при применении 488-го указа, будут учтены.

— Какие темы вы подняли в своем выступлении сегодня?

— Понимаете, ведь на самом деле бизнес (и я в частности) считает, что указ № 488 сыграл и значительную положительную роль. Ведь, согласитесь, у нас очень много бизнесов в стране — от мелких до очень крупных — выросли на ниве лжепредпринимательства.

Другое дело, что даже если 1-2% добросовестных предпринимателей незаслуженно понесли наказание по указу № 488 либо по 33-й статье НК — это сигнал. Поэтому смысл моего выступления на совещании заключался как раз в том, что мы должны исключить привлечение к ответственности невиновных лиц — то есть добросовестных предпринимателей.

Это касается не только 33-й статьи — таких случаев очень много возникает с таможенными органами. Поэтому сам по себе принцип презумпции добросовестности, который сейчас обсуждается, важен, но это всего лишь предположение о добросовестности субъекта хозяйствования, пока не доказано иное.

Я в выступлении предложил двигаться от принципа презумпции добросовестности в сторону общедозволительного принципа права, когда субъект хозяйствования четко знает — ему разрешено все, что прямо не запрещено законодательными актами.

Так проще, потому что кто и как будет толковать, есть ли виновные действия субъекта хозяйствования или его должностных лиц или их нет? Это вопрос правоприменительной практики, вопрос оценок, вопрос субъективный.

Когда, согласно ст. 3.5 КОАП, юридическое лицо нарушило норму законодательства и не сделало все необходимое, чтобы не нарушить, как будет определяться это «необходимое»? Это опять-таки оценки — контролеров, правоохранителей, судов. А мы, бизнес, не всегда уверены, что эти оценки будут взвешенными и справедливыми.

Мы считаем, что лицо может быть признано виновным, когда оно прямо нарушило предписание нормы законодательства. Условно говоря, если в норме законодательства написано о том, что ИП запрещено оказывать услуги по управлению субъектами хозяйствования, а я эти услуги оказываю — значит, должен быть наказан.

Но попытка, допустим, согласно инструкции УДФР КГК оценивать, насколько обосновано оказание таких услуг ИП, не являются ли они аналогом трудовых отношений, вызывает вопрос, насколько эта оценка будет справедливой? Поэтому принцип «разрешено всё, что не запрещено», конечно, в большей степени защищал бы интересы субъектов хозяйствования.

Также в своем выступлении я затронул вопрос оценки доказательств. Есть статья 108 Хозяйственного процессуального кодекса, которая требует, чтобы суды проверяли доказательства на достоверность, на истинность и принимали решения на основе таких доказательств. Но мы на практике зачастую сталкиваемся с другой ситуацией, когда суды в основу решений кладут какие-либо доказательства по формальному признаку. Субъекты хозяйствования с этим лично столкнулись.

Naviny.by